И ВСПОМНИТЬ БОЛЬНО, И ЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ…
Историю прислал Крупенько Александр Витальевич, учащийся средней школы №40 г. Могилева.
Памяти жертв концлагерей
в годы Второй мировой войны
и 75-летию освобождения Беларуси
от немецко-фашистских захватчиков
посвящается…
Мне 17 лет. Я живу в мирной стране. Учусь в 11-м классе, готовлюсь к поступлению в высшее учебное заведение. Моей бабушке было 13, когда она попала в лагерь смерти… Попала она туда в марте… С тех пор прошло 75 лет… Но и спустя такой немалый срок о тех событиях она вспоминает с болью в сердце, со слезами на глазах…
Шёл 1944-й год. Немецкие захватчики, почувствовав перелом в боях, особенно зверствовали. Молодых и здоровых отправляли на каторжный труд в Германию, использовали на строительстве оборонительных сооружений, заставляли подносить боеприпасы. Дома в деревнях и поселках разбирали для строительства линий обороны или сжигали, зачастую вместе с жителями. Отступая, враг оставлял за собой выжженную мертвую зону. Чтобы избавиться от всех нетрудоспособных людей из прифронтовой зоны и создать настоящий живой щит, немцы организовали лагерь смерти в окрестностях полесского местечка Озаричи.
Бабушка моя в то время с семьёй жила в деревне Язвин Светлогорского района Гомельской области. Она вместе с мамой, братом и двумя сёстрами попала в концентрационный лагерь. Здесь была вода, днём иногда разрешалось разводить огонь. Но вскоре людей погнали в другой лагерь, недалеко от Озарич. Многие были застрелены на пути к территории за колючей проволокой, многие были больны сыпным тифом.
Как вспоминает бабушка, это было страшное место. Никаких построек. Под открытым небом, за колючей проволокой в пять или шесть рядов, в болотистом месте, прямо на промёрзшей земле, находились тысячи советских людей — в основном старики, женщины дети.
С четырёх сторон они охранялись немецкими пулемётчиками. Людям не разрешалось собирать ветки, палки, чтобы постелить на землю или сделать укрытие. Не разрешалось палить костры. Попав в лагерь, люди старались найти место повыше и посуше, но это было сложно. Того, кто подходил к колючей проволоке ближе, чем на 20 метров, расстреливали. Вдоль охранной ограды лежало много убитых и раненых. При резком похолодании или сильном порыве ветра люди снимали одежду с трупов, укрывали ноги и руки тряпьём.
Воды в лагере не было. Воду пили из проталин, выдавливали из мха. Земля почти везде была покрыта жидкой фекальной массой. Чистый снег можно было взять только с веток деревьев. Голод был страшный. Иногда немцы привозили замёрзший хлеб, бросали его людям и били их при этом палками по голове. Бывали случаи, когда, изголодавшись, люди жевали горькие сосновые иголки, заедая их снегом.
Каждый день узники умирали от холода, голода и болезней. В углу территории лагеря была выкопана огромная яма, куда складывали трупы.
Однажды, проснувшись утром, люди обнаружили, что пулемётчиков на вышках нет. За проволокой увидели наших солдат. Солдаты разминировали узкую дорожку и по ней выводили людей. Но люди так обрадовались, что бросились в лес, где и подорвались на минах: немцы лес вокруг заминировали.
Из 50000 узников, находившихся в лагере Озаричи, умерло около 20000. Некоторые умирали и после освобождения. Как и рассчитывали фашисты, ослабленные, больные сыпным тифом узники заразили многих освободителей.
Моя бабушка со своей семьёй вернулась в родную деревню. Здесь уже не было ни домов, ни колодцев, ни даже печей. Всё уничтожили немцы. Люди ушли в лес и хоронились в землянках. От сыпного тифа умерли маленькие бабушкины сёстры. Моей бабушке и её брату повезло: им удалось выжить.
В тех местах в то время проходила линия фронта, шли страшные бои. Вскоре наша земля была освобождена от немецко-фашистских захватчиков.
Спустя много лет бабушка побывала на месте концлагеря Озаричи. В память о погибших и их освободителях здесь установлен мемориальный комплекс. На границе зимы и весны бывшие узники лагеря собираются на месте своих безграничных страданий, чтобы вспомнить замученных родных, оплакать искалеченное детство.
Мы, сегодняшнее поколение, благодарны солдатам-освободителям за мирное небо над головой, за счастливое детство. Нельзя допустить того, чтобы ещё когда-либо на земле повторились те ужасы, о которых мне поведала моя бабушка…
Это нельзя, невозможно забыть!
