Информацию предоставила Октябрьская г. Могилева районная организация Белорусского общественного объединения ветеранов
Александр Исаакович Батуро родился 17 мая 1925 года в деревни Голени Могилевского района Могилевской области.
Александр Исаакович Батуро вспоминал:
«Моих родителей в тридцатом году раскулачили и сослали на Урал в Коми-Пермяцкий округ Пермской области. Из пяти детей дедушка забрал нас троих. Мне тогда было 5 лет.
В 1932 году нас родственники привезли к родителям на Урал. Это была глухая тайга и жили там коми-пермяки — полудикие люди. С голоду умерло много спецпереселенцев. Оставшихся в живых перевезли в другое место в 40 км от Перми и начали строить город Краснокамск и государственную бумажную фабрику. Когда была построена первая очередь, И.В. Сталин издал приказ о реабилитации всех спецпереселенцев и разрешил выезд в любой город кроме Москвы и Ленинграда.
В это время действовала зиновьевско-троцкистская банда и была совершена ежовская диверсия. Во время пересменки рабочих диверсанты взорвали часть бумажной фабрики. Погибло более 200 человек. Ежов возложил всю ответственность на спецпереселенцев и тогда, по приказу И. В. Сталина, разогнали всех переселенцев по худшим местам Урала.
Отец умер в Краснокамске, а нас, пятерых детей и маму, вместе с другими семьями перевезли на самый хребет Урала под Нижний Тагил Пермской области в леспромхоз на лесозаготовки. Ближе чем на 30 км никаких населенных пунктов не было.
Наступила новая голодовка. Летом в основном питались травами, т.к. очень трудная была доставка продуктов. Зимой доставляли продукты гужевым транспортом. В этом поселке я окончил 4 класса. Мать, старшая сестра и я ходили на лесозаготовки. Я теребил сучки, жег костры, получил справку рабочего. Старший брат ушел учиться в старшие классы за 40 км от нас, 2 младшие сестры сидели дома.
В 1940-м году в городе Чусовая была школа ФЗО. В 15 лет я поехал поступать на ФЗО. Документов у меня никаких не было, только справка рабочего лесоруба от леспромхоза. Возраст указан не был, поэтому я добавил себе 1 год. По моему росту мне поверили и зачислили по специальности каменщик, печник, штукатурщик. Окончил обучение в 1941 году.
Началась война. Все заводы и фабрики начали эвакуировать с Запада на Урал. Меня отправили в город Кунгур Пермской области на экскаваторный завод в отдел капитального строительства на реконструкцию военного завода. В конце 1941 года отправили в город Свердловск на строительство 76-го турбинного завода.
В 1942 году мой старший брат Петр, после окончания горного техникума, в городе Чусовая строил долину. За хорошую работу его отпустили домой, чтобы проведать больную мать. В начале марта 1942 года он шел домой по снежным сугробам 30 км, выбился из сил и, не дойдя до поселка 1,5 км, сел под дерево и стал замерзать. С нашего поселка охотник с собакой вышел на охоту, и собака нашла Петра. Охотник узнал его, положил на охотничьи сани и привез в фельдшерский пункт поселка. У брата на обоих ногах отмерзли пальцы ног и пятки.
В это время я работал в городе Свердловске. Получил телеграмму и меня отпустили проведать брата. Приехав в поселок, я стал на учет в поселковом совете, побыл с мамой полторы недели. Приезжает почтальон с поселкового совета и привозит мне повестку, кружку и ложку. Я в поселковый совет: дали литр в руки и в Бершицкие лагеря в школу младших командиров Пермской области.
Сначала я был в стрелковой учебной бригаде, потом перевели в отдельную лыжную роту разведчиков. В конце декабря 1942 года или в начале января 1943 года нас на станции загрузили в вагоны-телятники. В нашем вагоне была исключительно молодежь 1924-1925 годов рождения. Долго мы ехали, подолгу стояли в тупиках, в Москве, под Вязьмой на каком-то полустанке. Вязьму бомбили самолеты. Все гадали куда нас отправят на Ленинградский фронт или Белорусский, а отправили нашу роту в Смоленскую дивизию (не помню какой номер дивизии много орденов: и Суворова, и Кутузова, и ордена Красного Знамени).
Началась наша фронтовая жизнь. С боями освобождали всю Смоленскую область, город Смоленск, прошли от Вязьмы и до Белоруссии.
Первое легкое ранение получил на станции Гусино. Из нашего отделения нас троих отправили на станцию, куда прибыли носилки. Были бывшие в употреблении и скирда новых. Меня послали к новым, и какой-то медработник приказал никому их не выдавать. Утром подъехали машины ЗИС-5 и шоферы стали забрасывать их в кузов. Одна машина подъехала ко мне и шофер, выскочив из машины, стал брать носилки. Я закричал, чтобы не трогал и стал вырывать у него из рук. Шофер ударил меня под нижнюю челюсть и два верхних зуба разлетелись. Меня отправили в медсанбат.
Через неделю я догонял свою роту и полк, который был разбит и находился на пополнении. Сюда включили и нашу роту в январе 1944 года в лесу под Витебском.
Поставили две большие палатки, видимо с какой-то колхозной фермы, притащили котел, таскали воду, таили снег. Вода никак не хотела греться, грели целую ночь, а утром привезли нам белье. В палатки наслали еловых и сосновых лапок. В одной палатке раздевалось и мылось сразу все отделение, в другой палатке одевались в чистое белье. Норма воды – полведра на человека. Пока мылись, под лапками не только снег растаял, но и земля, стояли чуть ли не по колено в грязи. Всех вшей оставили в первой палатке. Каждое отделение сделали себе шалаши из лапок, спали по два человека на правом боку, одна шинель под боком, другой накрывались.
До передовой видимо было недалеко и в наш лес откуда-то прилетали мины и у нас были потери. Потом, дня через 3 или 4, приезжает к нам полевой концерт на американских «студерах». Это было необыкновенно здорово!
Примерно в 2-3 часа ночи подняли роту разведки, дали патроны, гранаты ручные, гранаты осколочные и в тыл к врагу. Мы оказались в «мешке» с врагом в 7 км от города Витебска. Окопались в лесу, лежим, не дышим, но, видимо, враг подозревал нас в этом лесу и потери были каждые сутки. Каждую ночь прибегал к нам санитар с собаками и с лотками.
Нам обещали дать артиллерийскую помощь по тому объекту, который мы должны были взять разведкой с боем. 10 февраля 1944 года поступил приказ ворваться в этот населенный пункт, где находились немцы. Мы подползли к самой деревне. Метрах в 50-ти от деревенского сарая вдруг взлетела ракета и мы ползем по снегу, как на ладони. Немцы открыли огонь сначала винтовочный, потом и автоматный.
Я был ранен трассирующими пулями в левую челюсть, пуля прошла через плечи и под правую лопатку. Метрах в 10-ти от меня был куст. А за ним начинался кустарник. Я крикнул, что меня ранило и по кустам с большой болью стал пробираться по направлению к своим в тыл. Слышал, как по моей спине стекала кровь.
Вдруг догоняет меня солдат Алексеев. Ему пуля попала в живот, и он начал падать. Алексеев был крепким парнем из Урала. Не помню, как он помог мне добраться до санчасти, не помню, как снимали с меня шинель, а когда разрезали гимнастерку на спине, я слышал. Больше ничего не слышал. Потом санитарка покормила меня и на носилках погрузили в крытую автомашину. Там нас было человек 5. По дороге нас обстреливал немецкий самолет, но все обошлось благополучно. Нас привезли в какой-то лес, там было много палаток и все заполнены ранеными. Через 2 дня на станцию Лиозново подошла летучка, вернее телятник, нас загрузили в вагоны и привезли в Смоленск. Там сделали операцию, извлекли пулю и отправили в сортировочный эвакогоспиталь, который из Москвы переехал в Вяземский район и находился около станции Исаково в лесу. Тут я остался на лечение.
В июне месяце, когда прорвали оборону в Белоруссии, освободили Оршу и нас, выздоравливающих, перевезли в Оршу на территорию льнокомбината. В Орше нас, человек 50, выстроили на площади в один ряд. Подошел майор, прошел вдоль строя указывая пальцем, скомандовал сделать 5 шагов вперед. Под этот палец попал и я. Так выбрали 8 человек, остальным была команда разойтись.
Нас майор собрал к себе, переписал фамилии, дал по 3 рубля и сказал, чтобы через 3 часа были здесь. Через 3 часа приехала машина «студебеккер», майор представился. Это был начальник штаба полка зенитной артиллерии 80-мм орудий.
Из полка меня направили на батарею в отделение разведки, а потом на курсы изучать силуэты самолетов как вражеских, так и советских. По окончании курсов был направлен на пост «в нос» и был до окончания войны. Потом был направлен в штаб ПВО в комендантский взвод военной прокуратуры.
В 1947 году, по приказу И.В. Сталина о трехлетнем сроке развития животноводства, всех желающих досрочно демобилизовали для обучения специалистов сельского хозяйства. Я окончил факультет ветфельдшера и работал до конца 1952 года».
Потом Александр Исаакович закончил курсы шоферов и с 1952 года по 1994 год работал шофером междугородних перевозок. В 1994 году ушел на пенсию. С 1996 года состоял в ассоциации инвалидов Великой Отечественной войны.
С 2003 года Александр Исаакович Батуро — председатель ассоциации инвалидов Великой Отечественной войны Октябрьского района г. Могилева.
Александр Исаакович Батуро имеет боевые и трудовые награды.
Умер в 2014 году.
